1. Фамилия и имя.
Fujiwara Akihiro / Фудзивара Акихиро

2. Возраст и дата рождения.
997 г. (от РХ), 16 лет.

3. Национальность.
Японец.

4.  Род занятий и статус в обществе.
Представитель семьи-ответвления рода Фудзивара, младший (третий) сын. Но если в X-XI веке сие значило многое, то в XXI – абсолютно ничего.
Послушник буддийской общины, не дотянувший до полного посвящения в монахи. Начинающий экзорцист.

5. Характер.
Добр и по-своему отзывчив. Несмотря на привычку ворчать о том, что всякая работа должна оплачиваться, ещё ни разу не отказал в помощи тому, кому та в самом деле была необходима. Предпочитает об этом не распространяться, особенно в присутствии старшего брата. И очень долго картинно ломается, если бедняге вздумается первому предложить что-то в том же духе.
Капризен и своеволен. Общая строгость воспитания в семье сумела компенсироваться простым фактом: как третьему сыну, Акихиро и в самом деле позволялось многое, а требования предъявлялись ниже, чем к старшим братьям. Чтобы противопоставить своё «нельзя» его «хочу», человеку необходимо обладать значительно большей властью, заслуженно пользоваться авторитетом и уважением,  или – в крайнем случае – быть  сильнее физически, чтобы в нужный момент суметь скрутить или вырубить упрямца.
Ехиден  и в приподнятом настроении, и в дурном расположении духа, и даже когда спит. Остёр на язык, но совершенно незлобив. Шестнадцатилетнему мальчишке, который, к тому же, десять лет провёл в изоляции за монастырскими стенами, сложно ориентироваться в человеческих настроениях и читать в сердцах окружающих. Поэтому в присутствии знакомых и незнакомых Акихиро ведёт себя одинаково непринужденно  и раскованно, отчего порой перегибает палку. Тем не менее, за плохую шутку искренне извинится, возможно, даже дважды, чтобы быть полностью уверенным в том, что на него не затаили обиду. 
Предельно честен в словах, действиях и выражении желаний: с самим собой, с окружающими. В любом ином случае это могло бы принести немало проблем, но на фоне вечной манеры юноши влезать не в свое дело и втягивать в него еще, по крайней мере, пяток ни в чем не повинных окружающих, многое теряется и отходит на задний план. Иногда (весьма вероятно, что наивно) такая откровенность рассматривается им как явное преимущество, так как он не терпит недомолвок, косых или брошенных исподволь взглядов, разговоров за спиной и туманных намёков. Предпочтет сто раз встретиться с явным врагом, чем с тайным недоброжелателем. Зачастую открывается не для того, чтобы воспользоваться  недостатком соперника (конечно, не в соревновании, там используется  почти любая почитаемая справедливой возможность для достижения победы), но потому что по-иному не может и не считает необходимым. 
Мыслит здраво и практично, а созерцанию предпочитает действие. Редко поднимается до одухотворённых высот, где монаху стоило бы витать. Считает, что книжные мудрости могут многому научить, но прокормить неспособны. Поэтому не забывает содрать приличный клок с каждого состоятельного господина, которому не посчастливилось попасться под загребущую руку младшего Фудзивары и воспользоваться самой мелкой услугой.
Способен на проявление самого бесшабашного веселья, какое только может существовать. Редко пребывает хотя бы в сумрачном настроении, обратное проявляется либо в глухом уходе в себя (почти никогда, так как для этого нужна действительно серьезная причина), либо в кратковременных и неконтролируемых вспышках ярости, которые быстро проходят и выплескивают накопившийся негатив почти полностью. Так что почти сразу же после нешуточной ссоры или же собственного вырвавшегося на свободу негодования  к  Акихиро  возвращается прежнее лёгкое расположение духа.
Любит все новое и необычное, может увлекаться, погружаясь с головой искренне  отдаваясь без остатка. Азартен до полусумасшествия. Бросает вызов всем и всему, так же способен принять любой со стороны – это основа жизни,   от которой избавиться и не мыслится. Не безоглядно бросается в опасный омут, но всякий раз не может устоять перед шансом столкнуться с по-настоящему стоящим противником.  Именно в этот момент чувствует наибольший прилив сил и такую эйфорию, что становится самым верным залогом для того, что уже неспособен будет остановиться.

6. Внешность.
Исходник
- рост и вес: 170 см и 65 кг
- телосложение: нормостеническое.
- цвет волос и глаз: брюнет, тёмно-карие.
- особые приметы: отсутствие лысины. 
- дополнительно, по желанию:
Гибкий, проворный и  жилистый. Очень подвижный, что даёт преимущество и в драках, и в пробежках-догонялках (а они, увы и ура, нередки).  Манеры непринуждённые. Речь быстрая, но не сбивчиво-торопливая. Улыбается по поводу и без, но повод чаще всё-таки находит.
В бытность послушником облачался в традиционные двухслойные чёрно-белые монашеские одеяния, не изменил привычкам и по сию пору.  Везде и всюду  таскает за собой тяжеленный посох, обитый железом. А вот свою чашу для подаяний давно протерял.

7. Биография.
Когда в семье Фудзивара родился   последний сын, его мать едва выкарабкалась с того света от перенапряжения, а отец удовлетворённо кивнул: круг завершился.  Третий ребёнок отлично вписывался в заведомо установленную схему, продолжавшуюся много лет. Всё расписано, как по нотам или слогам в изысканном хайку. Первенец возглавит клан и обзаведётся женой и детьми, второй сын посвятит себя военному искусству, третий же  послужит на благо  семьи несколько другим, но, тем не менее, важным способом. Став духовным лицом.
Место, где младшему отпрыску предстояло провести практически всю свою жизнь, уже не нужно было выбирать. Небольшой буддистский  монастырь в горах, окружённый лесом и разве что парой мелких крестьянских поселений, не первый век принимал в своих стенах представителей рода Фудзивара, от малолетних послушников до добровольно ушедших в монахи после долгой жизни старцев.  Именование клана, сумевшего прибрать значительную власть к рукам, в нём  не имело ни малейшего значения. Более того, ни один из их семьи не был удостоен сколько-нибудь высокого поста, всегда довольствуясь ролью служителей и охранников. Если кто-нибудь из представлявших истинное положение дел в стране дал себе труд задуматься над этим, то счёл бы такую скромность подозрительной: любой прямой потомок властолюбивого рода мог претендовать на важные посты, в том числе и при императорском дворе, однако здесь, почти на окраине  острова Хонсю, им предоставлялось лишь право безмолвного служения.  Ответ оставался прост и, вместе с тем, довольно неопределен: люди, посвященные общине, предназначались для иного долга, нежели заседание в военных и гражданских советах или смиренное следование учению Будды. В монастыре осваивались практики, тесно связанные с изгнанием духов и демонов, - попросту экзорцизм.  Обычай клана отсылать в него детей, не наследующих первенство старшинства, неукоснительно исполнялся даже в том случае, если они не обладали способностями и повышенной чувствительностью к потусторонним сущностям.
Ему было шесть, когда подошло время прощаться с родительским домом. Возраст, в котором пока  нельзя полностью понять, что конкретно происходит, и почему: оказавшись на новом месте, Акихиро  ещё долго донимал монахов однообразными вопросами, скоро ли он вернётся обратно, и куда подевались мать и братья. Когда же пришло осознание, что последнее прощание перед поездкой не было шуткой, вместе с ним появились по-детски безудержные ярость и негодование. Удивительно видеть, насколько большой ущерб порой может причинить маленький увёртливый мальчик.  Он разбивал кухонные горшки и портил уже приготовленную еду, забирался в помещения для сна и высыпал на циновки горы мусора, ломал инвентарь, рвал запасную одежду, подстерегал и пугал старых монахов криками в ухо – и при этом настолько быстро скрывался и хорошо прятался, что избегал львиной доли наказаний на месте «преступления».  Шалости, вовсе не безобидные, продолжались день ото дня, грозили затянуться  и почти полностью истощили терпение членов общины. Его всё же частенько ловили, выливали в уши потоки нравоучений и увещеваний, бывало, и поколачивали, но прекратить хаос не могли. Не могли и вовсе исключить, отправив обратно домой: собственный потенциал и влияние семьи в сочетании оставляли мало путей для выбора. Возможно, он бы утихомирился самостоятельно, правда, гораздо позже. Или вообще сбежал, как намеревался много раз. Но, к облегчению окружающих, за воспитание мальчишки внезапно взялся один из монастырских охранников, Абэ Сора.
В самом начале будущий наставник поразил Акихиро воображение ростом и волосатостью. Огромный, крепкий мужичина заметно выделялся среди окружающих не только сложением и до черноты загорелой физиономией, но и зычным голосом, а также привычкой по любому поводу выражаться так, что у окрестных деревьев до основания ссыхались листья. Он происходил из бедной крестьянской семьи, никогда всерьёз не обучался чтению и письму, однако был полноценным посвящённым  и уважаемым человеком в монастыре. Выловив за воротами вредного и до глубины обиженного расставанием с родными беглеца, Абэ попросту связал мальчишку и утащил высоко в горы для обстоятельного «мужского разговора».  В тот день четверть леса пожухла на корню, юный Фудзивара обзавёлся бесценным словарным запасом и парой синяков на мягком месте, а слабенький поток разрушительной энергии нового послушника влился в управляемое русло.
Несмотря на привитую ещё дома спесь по отношению к низшим сословиям, Акихиро буквально обожал наставника. До той степени, которая предполагает послушание и чувство вины за каждую совершённую шалость. Да, хотя беспорядки в монастыре прекратились, сдержать чересчур натуру послушника оказалось не под силу никому. Он продолжал подшучивать над товарищами, только без единой злобной мысли и желания навредить, и укрепил репутацию локального стихийного бедствия.
Занятия теорией перемежались тренировками в помещениях и за пределами монастыря. Пока Акихиро не исполнилось десяти, ему не разрешалось выходить наружу даже в сопровождении кого-либо из старших. Как только запрет был снят, они вместе с Абе обошли все окрестности вдоль и поперек, успели побывать в обеих соседних деревнях и вытребовать для подросшего послушника право на ежегодную поездку в гости домой. Жить стало куда как веселее, да и поддерживая связь с братьями, подросток начал регулярно получать новости о семье и об усиленных тренировках Юкио. Это позволило ему не беспокоиться о происходящем в клане и полностью сосредоточиться на собственном обучении.
В четырнадцать лет прошёл второе посвящение, вплотную приблизившись к получению статуса полноценного монаха. Ещё каких-нибудь семь лет, - тем и оставалось утешаться, тем более, что дел и без того хватало. Но назначенному сроку не суждено было завершиться.
Едва Акихиро исполнилось шестнадцать, как То Самое, главное и судьбоносное любезно случилось. Горный монастырь – изолированное место, и вести до него доходят далеко не сразу.  Письму из дома понадобилось три месяца, чтобы дойти до нужного места, а затем попасть в нужные руки.  А руки, едва вцепившись в послание, мелко задрожали от предвкушения.  Вот оно – то, чего он ждал так долго. Обучение Юкио закончилось, и его  уже благословили в добрый путь на вольные хлеба. Подобное положение дел ассоциировалось у легкомысленного пацана не с «искать, что покушать», а исключительно со «свобода и приключения». Неудивительно, что первым делом Хиро рванул испрашивать себе долгосрочные каникулы от молебнов и прополки редиски на монастырских огородах.
Ещё каких-нибудь пять лет, - сказали ему наставники.   Период послушания закончится, а значит, и выходу в мир с храмовыми заданиями никто не будет препятствовать. Возможно, тогда представится случай увидеться   и разузнать, где брат и чем теперь живёт. Выслушав решение настоятеля, юноша молча кивнул, согласился с каждым доводом и сделал ноги в первую же ночь, попрощавшись только с вездесущим Абэ. Удерживать и отговаривать тот не стал, только подарил на дорогу сумку с лепешками и свой тяжеленный посох – мало ли, от диких зверей обороняться или на лесных разбойников нападать.
Шанс на то, что   брат быстро найдётся на обширных просторах страны, с каждой неделей стремился к такой родной буддисту пустоте. Когда Акихиро уже готов был отчаяться и обосноваться в каком-нибудь городке (на время, разумеется, на время), он на последнем круге по долам и деревням буквально упал на голову Юкио. С дерева. Когда ничего не подозревающий бедняга (история с монахами повторялась) проходил мимо и не ждал такой большой и тяжелой радости. Дав брату время на то, чтобы окончательно свыкнуться с фактом их внезапной встречи, почти-уже-монах радостно объявил ему, что расставаться не намерен, да и ходить вдвоём куда интересней и безопаснее. Насчёт безопасности он, конечно, сознательно слукавил, однако прилип к старшенькому не хуже колючки и больше не отрывался. 
Присутствие ходячего сенсора, с одной стороны, сильно облегчало поиски работы, а с другой – чересчур сильно облегчало. Вырвавшись за пределы монастыря, Акихиро с настойчивостью молодого барана лез куда ни попадя, в том числе и под руку брату, да к тому же привлекал к себе внимание заинтересованных в человечинке духов. Откуда пошли слухи о целительных свойствах мяса монахов, он не знал, но, к слову, очень скоро подустал объяснять всем и каждому, что всё равно ещё не прошёл посвящение и лекарством для ёкаев считаться не может, а вон тот самурай рядом – вообще невкусный, он в далёком детстве пробовал. Полтора месяца и одно-единственное задание спустя им, наконец, посчастливилось найти по-настоящему серьёзное дело. Сведения о зловещей тени, нависшей над скорым праздником хякки яко, заставила их смазать дзори маслом и припустить в столицу - Хэйан-кё (современный Киото). Но в самую ночь «что-то пошло не так»(с).  Вместо злобного духа в толпе ёкаев братьев поджидал разверзшийся перед глазами провал,  вместо успешного завершения работы – полная дезориентация во времени и пространстве, а вместо платы и нормальной ночи в тёплой постели – гороподобные высотные дома и дикие металлические звери, набитые изнутри людьми. Проход, в который угодили Фудзивара тут же закрылся, и здравых идей относительно того, что бы это могло значить и куда им теперь податься сразу не возникло.

8. Умения и навыки.
Обладает высокой чувствительностью к потусторонним материям. Видеть до момента произнесения заклинания не видит, однако мощную ауру распознает с первого-второго пинка. К слову о заклинаниях. Экзорцистские практики изгнания привидений и прочей нечисти изучал в монастыре. Выучился, мягко говоря, не до конца, но продолжает совершенствоваться.
Прошёл солидную физическую подготовку в сравнительно экстремальных условиях. Привык лазать по горам и деревьям с равным успехом. Отлично управляется с традиционным монашеским оружием – обитым железом посохом. Искренне считает, что упреждающий удар по голове в начале драки – лучший рецепт успеха.
Неприхотлив в быту: сказывается многолетняя выучка. Может спать где угодно, питаться чем угодно, подскакивать по побудке совершенно проснувшимся и сразу же отправляться в путь. Что не отменяет чисто мирской любви Акихиро к глубокому долгому сну и вкусной еде.

9. Связь с игроком.
Кого нужно, сам достану.